Санкт-Петербург: Юлия Михайлова

Юлия Михайлова – мастер-камнерез из Санкт-Петербурга. Её произведения можно встретить на выставках, в частных коллекциях, в собрании Государственного Эрмитажа.

Камнерезное дело ещё называют глиптикой, от греческого слова γλύφω, – «вырезаю». Этот вид искусства с давних времен идет рука об руку с ювелирным делом. Произведения каменной пластики делятся на три основных типа: выпуклые рельефы на маленьком камне в последующем используемом как украшение – камеи, контррельефы [углубления] – инталии и объемная (круглая) скульптура.

Фигурка (скульптура) барана, серебристый обсидиан. Работа Юлии Михайловой. Фото из личного архива

Камеи и инталии нередко обрамляются в серебро и золото. Каменные рельефные вставки мы встречаем в перстнях древних правителей, в серьгах и кулонах; часто они являются ключевой частью и более масштабных ювелирных композиций – шкатулок, кубков, венцов, драгоценных предметов культа. А трехмерная мелкая каменная пластика и вовсе свободно живет своей жизнью.

Фрагмент «Креста Лотаря»: камея с портретом императора Августа инкрустирована в золотой крест с драгоценными камнями. Сокровищница Аахенского собора, начало ХI века н. э. Фото: stone-grand.ru

Мы попросили камнереза Юлию Михайлову рассказать о ее творческом пути и личном опыте в глиптике.

— Расскажите, как вы пришли к работе с камнем?

— В первую очередь, я всегда рисовала: художественная школа, художественное училище, затем — Санкт-Петербургская академия имени Штиглица (в годы моей учёбы она ещё носила имя В. И. Мухиной). Я выработала у себя очень конструктивную манеру рисунка. Затем на практике приобрела базовые компетенции ювелира, работая в действующих ювелирных мастерских. А уже следующим этапом стала каменная пластика.

Перстень изнутри и снаружи: две стороны одной инталии из камня гелиотропа. Глиптика Юлии Михайловой. Ювелир Петр Будель. Фото из личного архива

— Чем обусловлен такой выбор? Почему камень? Вы любили геологию?

— Геология мне определенно нравилась и нравится. И есть ещё одна мотивация. Клады находят, цепочки, кольца и оклады из драгоценных металлов переплавляют, картины и книги нередко рассыпаются от ветхости или горят в исторических пожарах. Проигрывает в борьбе со временем и крупная скульптура: кто знает сейчас, как выглядела голова Ники Самофракийской?

А небольшое каменное украшение невозможно переплавить или сжечь. Разве что оно может расколоться или попасть в полосу прибоя, который обточит его как гальку. Но даже расколотое или обточенное водой произведение способно сохранить в своей форме сюжет, базовый намек на идею мастера. Из наследия тысячелетних цивилизаций наиболее сохранны произведения мелкой каменной пластики — печати, фигурки, рельефы. Камень — это своего рода выбор в пользу вечности.

— Какие материалы вы используете? Какие любите больше прочих?

— Работаю я с любыми минералами и камнями, но любимые есть. Для круглой скульптуры я люблю брать разные кварцы. Кварц — очень оптический материал. Конечный результат бывает непредсказуем. При очередном этапе обработки могут выявиться пузырьки, «вихри» «веточки» или другие особенности формирования кристалла. Они решительно влияют на итоговое изображение: может проявиться что угодно, от эффекта идущего снега до нового рисунка внутри первоначального рисунка.

Для камей и инталий самый благодарный материал с массой эффектов — разнообразные халцедоны. Сердолик, агат, сапфирин — это все вариации окрасок халцедона. Полосатые халцедоны — агаты — популярный материал для камей. Один из самых знакомых всем типов полосатого агата — красно-белый сардоникс.

Известная многим камея Гонзага выполнена как раз из многослойного агата.

Если камнерез задумывает цветную камею с деталями конкретных цветов — ему предстоит ежесекундная игра в «угадайку». Ведь материал непрозрачный и невозможно предусмотреть в точности, насколько вглубь продолжится слой необходимого цвета, хватит ли нужного слоя на фигуру, на фон. Камень диктует свои правила.

— Способна ли каменная пластика передавать эмоции?

— Безусловно. Порой она выразительнее золота и серебра. Драгоценные металлы обладают определенной коннотацией, они сразу задают тон: ценность, редкость, избранность. Камень не так зависит от коннотаций: он напрямую воздействует на наши эмоции формой и цветом.

Плавность, резкость, прозрачность или непрозрачность, фактура, оттенки в камне — всё это эмоционально насыщено и считывается зрителем напрямую.

Да и вся современная ювелирка — она в целом больше про эмоции. Переданные через цвет, форму, размер, контраст, иногда через буквальное воспроизведение мемов и популярных символов.

Перстень с изображением тайменя. Глиптика Юлии Михайловой, кольцо и ювелирное обрамление – Евгений Морозов

— Какие ценности Вашей семьи отразились в Ваших работах?

— Наверное, в первую очередь — естественно-научный взгляд на мир. И вневременная ценность зоркого наблюдения за природой. Моя мать — биолог, она приучила меня с детства анализировать природные формы: их пропорции, органичность и функциональность. Мои работы требуют наблюдательности и понимания природных процессов и форм.

В итоге я ставлю во главу угла функциональную, жизнеспособную красоту. Когда красивый элемент, изгиб, выступ живого организма выполняет некую важную роль. Когда красивая вещь встроена в жизнь и ею можно пользоваться.

— Как формировался ваш авторский стиль?

— Стиль складывался под влиянием любви к археологии, геологии к наскальным рисункам. Рисунки с острова Сулавеси, пещеры Альтамира и Ласко, карельские и амурские петроглифы, сибирские наскальные рисунки — мой избранный ориентир. По другую сторону спектра — античная каменная пластика, греческое Причерноморье, отчасти итальянское барокко и ранний Ренессанс.

— Как изделия могут отражать дух времени?

— Во-первых, всегда есть характерный почерк. Если даже изделие имитирует образцы из прошедших эпох, — имитация будет отражать то, как мы воспринимаем образец из своего времени.

Во-вторых, дух времени спрятан в форм-факторе. Нет неузнаваемого золота или серебра, если они в принципе прошли обработку человеческими руками: даже обычный слиток в разные века будет какой-то определенной формы.

Наконец, цивилизация на новом витке предлагает какой-то свой материал. Показательный пример: так называемый «детройтский агат» или «фордит». Это даже не камень, а застывшие наслоения автомобильной краски, сохранившиеся там, где стояли первые автомобильные заводы Генри Форда. Его обрабатывают и делают ювелирные украшения с прихотливыми цветовыми переходами.

Фордит — знаковый материал, примета эпохи. Одних он раздражает своим «техногенным» происхождением, других им же и очаровывает. При желании фордит можно имитировать, но зачем, ведь у него совершенно определенная историческая принадлежность.

— Где вы берете вдохновение?

— В природной функциональности. Я уже упоминала о биологических пропорциях и формах, о том, как они соответствуют природной жизнеспособности.

Взять те же наскальные рисунки — животные, изображенные пещерными людьми, исключительно витальные. Меня воодушевляет то, как всякая деталь живого организма вписана в функционал. Это я и стремлюсь отобразить в камне.

— Ваши рабочие инструменты, основные слагаемые рабочего места — это...?

— Так называемая универсальная бабка для обточки камня. Продуманная система подачи воды и водооттока: без этого работа с настолько твердым материалом невыполнима физически. После обточки в дело идут бормашинки, сверла с различными напылениями. Мой опыт позволяет мне спаять под свою задачу почти любой инструмент.

— Наш проект посвящен ювелирному искусству. Вы словно бы игрок из «другого угла ринга»: работаете не с драгметаллами как таковыми, но непосредственно в связке с ними, ювелиры – ваши соавторы и коллеги. Расскажите об особенностях сочетания металла и камня?

— Наиболее ожидаемое и понятное в работе ювелира с камнем – это оправа в металл кабошонов (драгоценные и полудрагоценные камни, обработанные в специальной технике) и граненых самоцветов. Камни классических огранок мы встречаем в кольцах, браслетах, серьгах. Здесь за ювелиром главное слово, он – художник и инженер, он продумывает и реализует композицию. Камни отданы в его распоряжение, они расставляются на выбранных ювелиром ключевых точках и подчиняются его замыслу.

Оправу для инталии или камеи диктует уже не ювелир, а сам камень. Металлу на фоне камеи лучше уходить в тень, брать на себя роль второго плана, но линии оправы должны остаться выраженными, сильными. В таких произведениях обычно только одна доминанта, а от оправы ожидается красивый сильный минимализм. Подобная способность к решению одной совместной задачи с акцентом на гемме (драгоценный или полудрагоценный камень с вырезанным или выступающим изображением) требует слаженной работы и умения нескольких разных человек одинаково ясно представлять себе искомый результат.

— Как стать ювелиром, или, как в вашем случае, камнерезом? Что бы вы посоветовали желающим освоить ваше мастерство?

— Думаю, есть два основополагающих фактора. Верный беглый рисунок с метко схваченными пропорциями, уверенная рука рисовальщика. И большая-большая насмотренность. Это не просто желательно, это необходимо. Имейте в своей голове целую мысленную картотеку форм, стилей, произведений разных веков. Продуктивнее изучать не репродукции, а оригиналы произведений. Это касается даже живописи: смотрите внимательно, как ложится мазок, как скомпонованы цвета и формы.

Инталия «Поедатели облаков» в разном освещении и под разным углом обзора. Голубой халцедон. Работа Юлии Михайловой. Фото из личного архива.